Вышла из библиотеки с другими глазами. Прага лучше всех и хочется тереться щекой о стены. Историю Парижа мне, видимо, открывать не следует. Много читала про 68й — телеграммы протеста Брежневу и поддержки — чешскому консульству, страх и стыд нашей театрально-газетной интеллигенции, которой ничего не осталось кроме как тихо уехать в Москву пустым поездом, даже пафос Евтушенко с его «танки идут по солдатам, сидящим внутри этих танков» не оказался лишним. Еще был голубой в яблоках день Набокова, Бакунин в камере Града, Гашек, сидевший вечерами под дверью моего Монмартра, куда его не пускали за хулиганство, и эти двое:
Достоевский. 24 августа 1869 года.
Переезд наш совершился через Прагу, в которой мы чуть не умерли от холода (сравнительно с Флоренцией). И в которой не нашли квартиры. Да-с, это так. Мы намерены были провести зиму не в Дрездене, а в Праге; так и решили. Но приехав в Прагу искали квартиру три дня и не нашли! Оттого и уехали. Меблированных квартир нет в целом городе, кроме как по одной комнате для холостых. Надо покупать свою мебель, нанимать прислугу, а на квартиру совершать контракт на шесть месяцев. С тем мы и уехали в Дрезден. Достоевский Ф. М. Письма. В 4 т. Т.2. 1867–1871. М.;Л.: Гос. изд-во, 1930.
Илья Ильф (из дневника 1935)
23 сентября. Мчались всю ночь с громадной быстротой, но все-таки опоздали на полчаса и в Прагу приехали в 7 часов утра. Обменяли деньги в бюро-де шанж, за 10 долларов дали 235 крон. Сдали чемоданы в камеру хранения, умылись и побрились (здесь мажут холодной водой, пальцем растирают мыло по лицу и после бритья смывают мокрой губкой) и зашли в вокзальный ресторан поесть сосисок. Но сосисок нам не дали — не поняли, пили кофе с рогаликами и маслом. Из окна виден перекресток. Поразительная картина движения на работу. Апогей — без четверти восемь, без двух минут уже тише, а ровно в восемь улица опустела. Напротив магазин платья — детске, дамске, панске. Вокзал со статуей сидящего Масарика. Шофер вместо полпредства повез нас в отель «Амбассад». С трудом распутали эту ошибку с помощью двух полицейских. Тесный, красивый, романтический и очень в то же время современный город. По порядку. Мы смотрели так — цеховые дворы, часы на ратуше (золотая смерть тянет за веревку, часы бьют четыре), толпа на тротуаре напротив, пражская Венеция с моста Карла Четвертого (золотой Христос с еврейскими буквами и владычество янычар), синагога готическая, потом поехали на Злату Уличку в Далиборку, казематы вроде казематов Семибашенного замка в Стамбуле. Раньше этого обед у Шутеры. Моравские колбаски, жаренные на решетке, вино «бычья кровь» в кувшинчиках по четверть литра, фроньское вино и кофе в толстых чашках. Ужин у Флеку в старом монастыре. Все это очень похоже на немецкие годы импрессионизма. До этого пили кофе на террасе Баррандова. Ужасные мысли о войне. Ночевали в консульстве среди металлической мебели на сверхъестественных постелях. Уехали в Вену в 6.25 с вокзала Вильсона. Ильф. И. Собр. соч. в 5 т., Т.5. М: Худож. лит. 1961.
